Чтобы понять, о чем на самом деле говорилось, а точнее речь не шла, на встрече большой тройки в Ялте в феврале 1945 года, необходимо вернуться к самому началу истории США. Американские поселенцы, которые должны были платить британским солдатам на североамериканском континенте в качестве защиты от французов и индейцев, были убеждены в битве при Мононгахеле, что они просто тратят деньги впустую. В конце концов им все же пришлось защищаться с помощью местных милицейских отрядов, перенявших индийскую тактику боя. Во время войны за независимость вера в то, что постоянные профессиональные армии были орудием королевской тирании, стала библией первого поколения американских политиков и мыслителей, а вера в то, что единственным подходящим защитником демократии был «гражданин с оружием», сохранялась как неоспоримая. вероучение в Соединенных Штатах на протяжении всего 19 в.
Но то, чего национальные лидеры Америки боялись как ад, так это политиканского генерала. Давайте осознаем, что в течение 19 века в ближайшем соседстве с США, в Южной Америке, словно на конвейере менялись общие диктатуры, когда президенты относились к армиям (это сработало в Венесуэле несколько недель назад). Таким образом, американская политическая мысль выработала доктрину полного отделения политики от ведения войн и наоборот. Если политики сигнализируют, что войну нужно начать, то они должны очистить поле и оставить его вместе со всем Марти. Напротив, в мирное время ни один солдат не имеет права затрагивать политику.
Это была среда, в которой Рузвельт воспитывался и вырос как политик, это была среда, которую даже Эйзенхауэр, первоначально фермерский парень из американского Среднего Запада, не имевший представления об изяществе европейской политики, вобрал в Вест-Пойнте (вот почему они так хорошо понимали друг друга, поэтому Рузвельт, по рекомендации Маршалла, избрал Эйзенхауэра, который не был отличным полевым командиром, но отличным администратором, главнокомандующим в Европе).
В случаях обоих лидеров есть даже смешные истории (если бы в результате они не были столь трагическими) об этой сугубо американской шизофренической доктрине о том, что война исключает политику. К примеру, после Перл-Харбора Рузвельт исключил из состава Военного совета госсекретаря Корделла Халла, который сначала согласился с этим решением, поскольку даже по его мнению внешняя политика закончилась войной. Это означало, что после высадки Эйзенхауэр принимал важные решения, не имея возможности проконсультироваться с Государственным департаментом, не имея ни малейшего представления о том, что они были политическими, что они угрожали будущему Соединенных Штатов, поскольку они казались ему таковыми. чисто военный (и он не подозревал, что через несколько лет, как президент, его ждут бессонные ночи).
Солдат Эйзенхауэр не мог понять, например, какая разница, если его военная администрация назначит мэром в освобожденном французском городе коммунистом или некоммунистом. Понятно, что де Голль был сумасшедшим от этой политической некомпетентности.
Однако Черчилль, прирожденный гомополитик, был еще более сумасшедшим, потому что Рузвельт отказался от какой-либо политической ответственности за решения Эйзенхауэра, для которых он также отказался видеть какую-либо политическую подоплеку. Сначала нужно как можно скорее выиграть войну, а потом мы все вместе сойдемся и вместе со Сталиным дадим миру более счастливый вид, так можно было бы описать его убеждения, с которым он приехал в Ялту.
Кроме координации завершающих военных операций союзников, в политическом плане здесь в основном обсуждалась Германия. Или делить, и если да, то как, Сталина в первую очередь интересовала сумма репараций. Третья встреча была посвящена статусу будущего Совбеза ООН, четвертая – польским делам, пятая – ООН, но нигде не зафиксировано, чтобы Большая тройка обсуждала фиксированные линии разграничения в Европе.
Она также не могла, потому что по подсказке Рузвельта, что это сугубо военная проблема, генералу Эйзенхауэру уже была поручена эта акция. Уже в январе 1945 г. он направил своего представителя, британского маршала авиации Теддера, в Москву для обсуждения со Ставкой зон операций отдельных союзных армий. Это было верно для Сталина, который крепко держал своих маршалов в руках и для которого понятия политики и войны слились. Советская власть немедленно заняла чисто военный взгляд на проблему, поскольку это было для них чрезвычайно выгодно. Линия естественных препятствий – Эльба, Крушногори, Дунай – была ориентировочно определена как главная линия раздела. Следует еще раз подчеркнуть, что Эйзенхауэр понимал это как сугубо военное определение оперативного контакта, подобного тому, что имел место в Бельгии и Северной Франции между американцами и англичанами.
«На мой взгляд, военные планы должны состоять из одной цели: ускорить победу. Позже могут быть внесены коррективы, и войска отдельных наций могут быть сосредоточены в их собственных национальных секторах», – утверждает Эйзенхауэр в своих мемуарах. Здесь с хрустальной ясностью изложены его основные стратегические взгляды, из которых следует, почему он отверг предложенную Черчиллем высадку на Балканах и почему весной 1945 года предпочел оккупацию Руру перед захватом Берлина. Поэтому он считал Черчилля бездарным политическим дилетантом, который только «портит» свои изощренные военные планы. Но поскольку британские войска воевали американским оружием, стреляли американскими боеприпасами, ели американские пайки и шоколад и сжигали американский бензин, Черчиллю всегда приходилось подчиняться.
Об этом свидетельствуют его горькие письма: к Трумэну от 18.04.1945 г., когда он предупреждает – оккупационные зоны в Германии были поспешно созданы в Квебеке в сентябре 1944 г., когда еще нельзя было предположить, что генерал Эйзенхауэр проникнет вглубь. Немецкая внутренняя часть, в Эден с 19. 4. 1945, когда он спасает все, что мог, когда он писал — мы избавимся от много поздней дискуссии, если мы приедем в Любек перед нашими русскими друзьями, которые направляются сюда из Штеттина… Я не понимаю, зачем россиянам оккупировать Данию…, и снова в Трумэн 30.04.1945 о Чехословакии – вряд ли может быть сомнение, что освобождение американскими войсками Праги и большей части западной Чехословакии существенно изменило бы послевоенную ситуацию там… если, с другой стороны, западные союзники играют роль в освобождении Чехословакии только второстепенную, тогда эта страна пойдет по тому же пути, что и Югославия.
К сожалению, британская армия, командиров которой Черчилль обучал политическому катехизису через ежедневные письма, действовала на северном фланге, поэтому они могли спасти от коммунистической судьбы Данию, а не Чехословакию. На телеграмму Черчилля от 5.05.1945 с формулировкой: «Я надеюсь, что ваши планы не исключают наступления на Прагу, если у вас будет достаточно войск и если вы раньше не натолкнетесь на россиян». Я думал, что вам не придется ограничивать свое продвижение, если у вас будет достаточно сил и если вы не будете иметь дело с враждебными формированиями, раздраженный Эйзенхауэр невежливо ответил Трумэну, который в тот же день переслал свой ответ Черчиллю. В нем говорилось: Советский генеральный штаб сейчас планирует операции на Влтаве. Варах. Однако я не буду делать ничего, что не считаю мудрым с военной точки зрения».
Далее советские источники целомудренно добавляют, что командование 1-го Украинского фронта обратилось в штаб Эйзенхауэра с предупреждением, что союзным войскам в Чешском бассейне нецелесообразно смешивать и срывать Пражскую операцию.
Из упомянутой выше переписки следует, что никаких фиксированных демаркационных линий, согласованных в Ялте (не путать с оккупационными зонами в Австрии и Германии), не существовало, что оперативные линии контакта были лишь временно установлены между штабами союзников в соответствии с американской стратегической доктриной о том, что «политика может быть только после войны», чем воспользовались политически более гибкие россияне, умевшие играть на американских струнах «чистых» войн.
Для Эйзенхауэра Прага не была достаточно «военной» целью, группа армий Шернера договорилась с Чешским национальным советом покинуть Прагу и Богемию в целом – единственной целью этих немецких солдат было попасть в плен к американцам, что и должно было быть организовано. американская тайная миссия в штаб Шернера в Велиховеке к северу от Градец-Кралове 7 и 8 мая 1945 года. В Праге уже практически не было боев, зачем становиться на пути россиян, зачем беспокоить территорию их операция, о которой его так правильно предупредили военные?!